...А потом небеса начинают гнить и скукоживаться над ней.
И становится все темней ©

- Да, и кстати, любовь моя, там тебя ждет сюрприз! - возвестил из кресла у камина красивый черноволосый мужчина с аристократическими чертами лица, размахивая бутылкой какого-то пойла.
- Правда? Мерлин, я так тронута твоей щедростью, Дольф. Сейчас прямо-таки расплачусь!
Приглушенный стук каблуков по каменному полу подвала Малфой-Мэнора. Беллатрикс, с презрительной усмешкой на губах, спускалась по ступенькам всю глубже и глубже, и казалось, что этот дом может поглотить её. Но она не боялась. Презрительная усмешка - то, во что трансформировалась насмешливая, которой она только что дразнила полупьяного Рудольфуса в гостиной. Рудольфус... муж и любовник. Прекрасный напарник, если, конечно, не приложится с Люциусом к бутылки старого-доброго огневиски. Он научил её многому, но сейчас она хочет сделать всё сама.
Беллатрикс присоединилась к супругу Нарциссы и своему собственному мужу ещё совсем недавно, но она уже хорошо знала вкус крови, запах пытки и невероятное ощущение смерти. Она убивала. Она смотрела, как убивают. Она видела холодное серебро в глазах Люциуса, когда грязнокровки у их ног молили о смерти, извиваясь в луже собственной крови. Она видела, как Малфой и другие наслаждаются этим. И сама не заметила, как тоже стала получать удовольствие от смерти, от людских страданий.
Да, она убивала. Но просто убить - это "не то", как выразился недавно ныне пьянствующий Дольф. Убить и убивать - понятия разные. Убить - это просто взмахнуть палочкой, вырвется вспышка изумрудного пламени и всё. Это мгновение. А убивать - это медленно заносить палочку, и заставлять жертву страдать, заставлять молить о смерти, захлебываясь в боли и крови. Это также не может длиться долго, но это есть истинное искусство. Искусство убивать.
И сегодня она будет убивать. Там, в жутковатом подвале Мэнора сидит один из щенков старика Дамблдора. Возможно, знакомый, возможно, учились вместе. Если так,  - тем лучше. Все из её окружения, кто были ей нужны, теперь стояли с ней на одной стороне, связанные чем-то большим чем "чувствами". Связанные Меткой.
Беллатрикс поморщилась - в подземелье стоял удушливый запах затхлости. Запах древности. Запах величия. Запах смерти. В глаза бросился горящий факел над дверью в темницу, а под ним - фамильный герб Малфоев. Как знак власти над тем, кто внутри, как незримое предупреждение, он вдруг напомнил ей о другом гербе с девизом "Чистота крови навек". О другом гербе, и человеке, который плюнул на этот герб, человеке, который был слишком многим для неё, чтобы жить на этой земле.
Ведьма тряхнула копной угольно-черных волос, отгоняя дурные мысли, и коленкой толкнула дверь темницы. Полумрак помещения сгущался в углу, указывая местоположение пленника. Белла жестоко улыбнулась и сделала несколько шагов к нему, вытаскивая из складок мантии палочку, которой суждено будет совершить ещё немало зверств. В темнице нет ни сквозняка, ни единного звука, и миссис Лестрейндж слышит, как в груди стучит её сердце. Какое-то странное и страшное предвкушение. Палочка поднимается в воздух... и опускается вновь. Она должна увидеть его. Увидеть его лицо, увидеть его глаза, чтобы потом было ещё слаще слышать его крики, видеть его мучения, и понимать, что его жизнь в её руках. Взмах палочки, - и к горящему внутри факелу присоединилось ещё несколько, довольно ясно осветив лицо пленника.
Он поднял глаза, - эти глубокие синие глаза, до боли знакомые глаза, и Беллатрикс отшатнулась. Красивое лицо с выражением глубочайшего презрения - он как всегда будто вонзал нож ей в сердце. В груди что-то оборвалось, и на уровне солнечного сплетения образовалась огромная зияющая бездна. И эта рана никогда не затянется, не исцелится, потому что он, человек, которого она так сильно ненавидит, никогда не будет принадлежать ей. Сириус Орион Блэк, я тебя ненавижу... А с губ, уже застывших в привычной усмешке, слетело лишь насмешливое приветствие:
- Мой милый кузен, какой сюрприз! Какими судьбами занесло в наше скромное обиталище? - хотелось кричать, вырвать из души его, вырезать себе это чертово сердце, лишь бы только не было этого страшного чувства. Всё, что угодно, только не это. Хочется рыдать, сказать ему все, но вместо этого ведьма лишь засмеялась. Зловеще и жестоко, и стены подземелья поместья Малфоев отразили этот смех. Он никогда больше не узнает её слабости.
- Как дела? Как поживает милашка-Поттер и его грязнокровка-женушка? Впрочем, это всё неважно, у нас с тобой ведь есть дела поважнее. Правда ведь, Сириус? - ей хотелось задеть его, сделать ему как можно больнее, отомстить за всю ту боль, что он причинил ей. Отомстить за любовь. Рука непроизвольно дернулась, в голове, словно инстинктивно, пронеслось закляти, и на щеке у Сириуса появился глубокий порез. Внутри всё забилось в какой-то безумной агонии. Она должна пытать его. И она будет пытать его. Он - никто в её жизни, и, если это и есть та пресловутая любовь, она ей не нужна.

Мы носим в себе эту боль,
потому что больше у нас ничего не осталось. ©

Беллатрикс безумным взглядом смотрела на кровоточащий порез на его щеке, на кровь, медленно стекающую по щеке, и она вдруг позавидовала своему мужу, который всегда решал все свои проблемы, откупоривая очередную бутылку. Рудольфус никогда не был пьяницей, но Белла называла его именно так, когда он возвращался среди ночи в Лестрейндж-Кастл, и вся спальня потом до утра воняла дорогим огневиски и коллекционными винами из погребов Малфой-Мэнора. Она никогда на него не кричала, но ей достаточно было тех ядовитых фразочек, от которых Дольф, бывало приходил в бешенство. Но, как правило, он просто улыбался и отвечал такими же ласковыми словечками. Обычно это заканчивалось либо обоюдным "надеюсь, ты сдохнешь ещё до наступления утра", либо бурной ночкой супругов-Лестрейнджей. И всё было просто. Просто, потому что Рудольфус никогда не задумывался над проблемами, не принимал их близко к сердцу, или что там у него в груди, он просто доставал очередную бутылку. И сейчас наверху, он остывал после последнего, не самого удачного задания Темного Лорда.
А она... Даже если она выпьет весь алкоголь этого мира, она никогда не сможет забыть его. Никогда не забудет его глаз, рук и губ, не забудет того, как он отнесся к ней, когда узнал о её выборе. Он даже не подумал о том, что она, тайно, но приняла его выбор истинного выпускника Красной Башни. Ему стоило только узнать имя её будущего мужа, узнать, что совсем скоро на белоснежном запястье появиться Черная Метка, как он просто ушел. Разве ради этого она сделала то, что не делала раньше и не сделает впредь, - открыла ему свои скрытые чувства?
В мыслях проносится понимание того, что она здесь не только по приказу Темного Лорда,  - она хочет сделать ему больно. Или ей хочется этого хотеть, потому что приказ Темного Лорда незыблем, и она скорее умрет, чем посмеет ослушаться Господина, которого так преданно обожает.
Сириус говорит, и Белла хочет дать ему по морде, - её всегда дико раздражал этот самоуверенный тон и улыбка, которую так и хотелось стереть с его лица. Хотя... Она и не ожидала другого. Он был Блэком, истинным Блэком, даже если боялся себе в этом признаться. Он не упадет на колени, ни попросит пощады и даже не испугается. Блэк... Она слишком хорошо его знала, знала всё в нем, и ненавидела тоже всё, каждую черту, каждую привычку. Но от самой себя бежать сложно. Она ведь тоже Блэк, хоть и носит сейчас фамилию другого мужчины.
- Думаю, тебе будет приятно узнать, что таких как ты тут немного бывает: обычно мы убиваем там, где застанем, - на губах Пожирательницы застыла жестокая улыбка.
Да, Сириус, тебе должно быть лестно - ты ведь привык вечно быть таким особенным. Избранным, если угодно. Из сознания своего превосходства, ты ушел из дома, ты наплевал на Регулуса, на своих родителей, потом на меня. Из сознания своего превосходства ты решил бороться за мир во всем мире, решил, что можешь судить других. Ты ведь осуждаешь меня, не так ли? Осуждаешь свою семью? Осуждаешь своего брата? А я тебя не осуждаю. Никогда над этим не задумывался? Конечно, может это и не заметно, ведь я так тебя ненавижу... Ненавижу, но не осуждаю.
- Иголки? Дыба? Милый кузен, ты безнадежно устарел. Буду рада расширить твои горизонты, - Белла презрительно усмехнулась, и взмахнула палочкой. Сначала она хотела сразу применить Круциатус, но потом решила, что это слишком просто для того, кто заслуживает самой немыслимой боли.
- Lasum Bonus! - из палочки вырвался сноп света, и ударил Сириуса в район плеча. Белла жадно ловила глазами белеющие обломки костей и ярко-алую кровь, заливавшую черную рубашку Сириуса. Ей нравилось видеть его кровь, нравилось ощущать его боль, которую он терпел, стиснув зубы, сверля её гордым взглядом своих синих глаз, за которые она с радостью отдала бы свою жизнь.
Однажды в Беллатрикс угодило такое заклятие из палочки какого-то аврора, и она точно знала, что именно чувствует сейчас кузен. Но зато он не знал, какую боль чувствовала сейчас она. Она смотрела на него каким-то обезумевшим взглядом, а в голове пульсировало лишь две мысли: о том, что лучше ей это сделать самой, иначе он умрет от рук Рудольфуса и Забини, и о том, что лучше ей умереть самой, чем видеть его страдания, которые она сама же так жаждала ему причинить.
Я бы скорее умерла, чем отдала тебя им, позволила им причинить тебе хотя бы самую ничтожную боль… Но я буду пытать тебя сама. Забавно, правда? Я перегрызу глотку и своему мужу, и моему драгоценному Люциусу, и даже моей родной сестре, если кто-то из них посмеет занести над тобой палочку. Я это сделаю сама. Чтобы не случилось, ты всё равно мой. Живой или мертвый – ты мой. И эта уверенность на грани безумия преследует меня постоянно: когда я преклоняю колени перед Господином, когда убиваю вонючих грязнокровок, и даже когда провожу бесконечные ночи в объятиях Рудольфуса. Я проклинаю себя, проклинаю тебя и его тоже, я благословляю темные портьеры нашей с Дольфом спальни, потому что из-за них он не видит моих глаз. Я говорю ему, что убью всех тех тварей, его любовниц, тем кинжалом, который подарил он мне, а сама тайно благодарю этих шлюх, из-за которых он не приходит домой по ночам, и я могу спокойно сидеть в темной спальне, и на блестящей поверхности лезвия того самого кинжала видеть твои глаза. А ещё, Сириус, ты бы, наверное, долго смеялся, если бы увидел тех, кого желает убить Рудольфус, тех, с кем я пытаюсь забыть тебя – они все, как один, похожи на тебя. Видя их, Лестрейндж издевается, называет меня продажной тварью, но он ведь не знает, что я готова продаться кому угодно, лишь бы забыть о тебе… или быть с тобой… Как если бы они в испорченный телефон, и он услышал только обрывки её мыслей, - он называет её "подстилкой Темного Лорда".
- Как это на тебя похоже, милый кузен - ты всегда умел судить других, не замечая своих собственных грешков, - Белла усмехнулась и снова занесла палочку.
_________________
Lasum Bonus - заклинание ломает кости, заставляя их обломки рвать кожу, образовывая крайне болезненную рваную рану.

Отредактировано Bellatrix Black (2010-11-02 22:41:53)